Когда подняли парус, ко мне подсел Блуд.

– Не сердись, – сказал он примирительно. Япотянула носом и не ответила. Заговорю – как есть тут же расплачусь. Побратимзаботливо кинул мне на плечи плащ и дотянулся к уху губами:

– Он сказал, заберём, если вернёмся… А не вернёмся, непропадёшь и без нас, матёрый берег тут близко…

Мы разглядели их почти сразу, как только выбрались напростор. Наверное, прав был Славомир – ночью они тоже отсиживались на островке,сушились возле костров. Тучи громоздились у полуденного края небес, не спешападая за горизонт, взбаламученное море светилось изнутри, по волнам бродилисвинцовые блики. И далеко в этом светящемся море, на самой грани солнца и тьмы,стоял уменьшенный расстоянием парус, ярко-красный с белыми полосами.

– Догоним? – блестя глазами, спросил мой побратим.Ему случалось сражаться, но в морском бою он не бывал никогда.

– Не понадобится, – усмехнулся кто-то из опытныхмореходов. – Это викинги. Они не побегут.

Сивобородый кметь знал, о чём говорил. Наш серый парус нетак привлекал взгляд, но чуть позже мы тоже были замечены. Корабль повернул ипошёл прямо на нас.

– Так вот почему волна разгулялась, – сказалБлуд. – В чужом море с драконом! И жертву, я думаю, не принесли!

Его удивительные глаза уже что-то различали там вдалеке.

– Какой у них дракон? – жадно спросил Славомир.

Блуд помолчал, щурясь против яркого света. Потом сталговорить. Он высмотрел даже клыки, казавшиеся из разинутой пасти.

– Датчане! – сказал Славомир убеждённо. Ему несиделось, он был похож на жениха в свадебный вечер, но на сей раз я была ни причём.

Вождь неподвижно стоял на корме и молчал, не торопясь что-торешать. Он никогда не торопился.

– Вздевайте брони, – приговорил он наконец.

Я просунула голову в ворот кольчуги, затянула пояс. Нас училиплавать оружными, в кольчугах и шлемах… Странно! Умом я понимала – надобояться, но, знать, сегодняшний запас страха иссяк во мне ещё утром, пока яразыскивала на острове нож. Я надвинула шлем и застегнула ремень подподбородком. Я не буду закусывать губы, когда дойдёт дело до рукопашной.

Корабли между тем летели хищными птицами. Теперь уже всеразличали пёстрые полосы по бортам и носового дракона, несхожего близнецаславного чудища, хранившего от бед самих нас. Видны были головы воинов надбортами, между щитов. А на маковке мачты качалось туда-сюда и блестелопозолоченное крыло, указующее ветер.

– Датчане, – сказал вождь негромко. Славомироткликнулся эхом:

– Датчане.

Будто в ответ, вверх по мачте встречного корабля рывкамипополз круглый щит красного цвета – боевой знак Северных Стран.

Братья переглянулись и молча, одновременно расстегнули насебе пояса. Сложили на палубу. Потом стащили кожухи и кольчуги. И наконецсовлекли рубахи, оставшись полунагими. Это был обряд – скорбный и страшный!Никогда бой с датчанами не превратится для них в обычную молодецкую сшибку,которая может окончиться и побратимством с мужественным врагом… Вождь высокоподнял щит, показывая датчанам – выпуклой стороной! Быть сече.

Оба корабля бежали вполветра; скоро на том и на другомуберут паруса, чтобы сцепиться бортами. Я держала лук наготове, хотя длястрельбы ещё было далековато, и знай прикидывала, как стану прятаться за щитамипобратимов, потом улучать миг и спускать тетиву. Руки подрагивали отвозбуждения, но я по-прежнему не боялась.

И вот тут… не знаю, как лучше сказать. Мне почудилось, мояволя как будто соприкоснулась с чужой, тоже ощутившей меня и взявшейся меняистребить!.. Не думая, я ничком бросилась на палубные доски. И тотчас надо мнойударила в мачту стрела с наконечником не меньше ножа, и этот нож вошёл в мачтудо половины. Не спасла бы и кольчуга.

– Молодец девка! – сказал Славомир. – Добрымвоином будешь!

За первой стрелой посыпались ещё. Было слышно, как гомонилидатчане. Мы молча прятались за щитами, потому что вождь не велел стрелять безприказа. Наконец какой-то горластый викинг обозвал нас ощипанными вендскимисоколами, боящимися выпустить когти, и несколько датчан поднялись убиратьпарус, пока корабли не пронесло друг мимо друга. Вот когда Мстивой короткокрикнул, и наши стрелы швырнули поднявшихся обратно на палубу. Я успелазаметить, как вскинул лук сам воевода; ему пристало иное оружие, но всякое делодолжен первым начать вождь, не то не будет добра. Кажется, я тоже непромахнулась, но наверняка сказать не решусь.

– Доброе начало!.. – захохотал Славомир. Вождьглянул на него мельком. Вешней озими в засек не засыпают.

Мы стреляли. Воевода наказывал бить только наверняка, нетратить зря стрелы. Всякий раз, когда я высовывалась спустить тетиву, датскийкорабль оказывался ближе прежнего, набегая словно прыжками. Потом я прижаласьспиной к одной из скамей и уперлась ногами в другую, чтобы не так ринуло приударе.

Корабли вломились друг в друга, вздыбились, замерли и осели,дрожа до кончиков мачт, точно два жеребца, осаженные на скаку. Как я ниупиралась, меня метнуло вперёд, я посунулась лбом о скамью, шлем уберёг. Мирподвинулся перед глазами, оглушил грохочущий треск, потом визг мокрого дерева.Я ошалело вскочила, когда кмети начали перепрыгивать через борт на датскийкорабль. Воевода всё-таки обманул вражеского кормщика: серый парус упал чутьпозже полосатого, и варяг, доворачивая правило, поймал катившуюся волну –словно Рарог, кинувшись вниз, пал на датский корабль, ударил в жёсткую ясеневуюскулу… Наша лодья почти вползла к ним на палубу чёрным окованным носом, такнакренив подмятое судно, что вода хлынула через борт. Ни один человек у датчанне устоял на ногах, и многие больше не поднялись, пригвождённые к палубе нашимистрелами. Я тоже выстрелила, хотя попозже других, когда зубастые якоря ужестягивали корабли. Верёвки никто не пытался рубить. Я кинула под скамьюдедушкин лук, и сердце успело ёкнуть, как же это он будет лежать здесь безменя, ни разу до сих пор я так его не бросала… Я влезла на качавшийсяперекошенный борт и спрыгнула на датскую палубу.

К тому времени викинги успели прийти в себя и дали отпор.Мужества им тоже было не занимать. Я подумала, а не больше ли толку остаться нанашей лодье и продолжать стрелять? Это моя трусость подала голос. Я вытащиламеч.

Никогда раньше я не видела битвы, не видела, как людиубивают людей. Больше не было смешливых парней, сушивших порты, уплетавшихвкусное варево всего полсуток назад. По палубе датского корабля перекатывалсякровавый клубок, страшные звери, рыча, рвали друг друга. Мои побратимыпотчевали врагов в хмельном жестоком пиру, убивали и сами готовы были насмерть… Век будут стоять передо мной искажённые лица, ощеренные рты и глаза,безумные безумием битвы! Счастлив, кто никогда не видел таких…